Записано:	со слов Рувима Каца, С-Петербург, Россия
Записал:	Марк Клионский, отец вэбмастерa, С-Петербург, Россия
Когда:	Сентябрь 2014 г.

Рувим, 1955 г.

Эти короткие истории, как пометки в записной книжке, - самое интересное, незабываемое, пройденное и пережитое; и самое главное - от первого лица. Рувим Кац (1918-2018), ветеран Великой Отечесвенной Войны, подполковник в отставке, любимый дед нашего вебмастера, с 1967 года проживал в Ленинграде/Санкт-Петербурге; скончался в 2018 году, похоронен на Кладбище Памяти жертв 9-го января (бывшее Преображенское кладбище) в Санкт-Петербурге Родившись в еврейской глубинке, но уже в Советской России, Рувим стал очeвидцем многих интерсных и часто курьёзных жизненных ситуаций. Об этих жизненных случайностях - наша статья. --- --

Логотип ЛОМО	Ответ: Может! Но не каждый! Итак, конец моей военной службы наступил в 1961 г., когда Хрущев провозгласил знаменитое сокращение армии на 1 миллион человек. В первую очередь увольняли тех, у кого был достаточный стаж , необходимый для получения приличной военной пенсии. У меня с этим было все в порядке, т.к. военные годы удваивались при начислении пенсии.
В возрасте 43 лет, отслужив любимой Родине четверть века, я демобилизовался из армии в звании майора и стал обосновывать свою новую жизнь в г. Ленинграде.

Вариантов для устройства на работу было немного. Начал я с работы в военкомате. И тут появилась возможность устроиться в ЛОМО - Ленинградское оптико-механическое объединение в качестве инспектора пожарной профилактики. ЛОМО на тот момент звучало очень солидно. Это было одно из крупнейших предприятий страны. После войны оборудование заводов Цейса, на которых делалась та самая цейсовская оптика, было вывезено из Германии, как трофейное, в Ленинград. На его базе стал выпускаться фотоаппарат «Зенит», телескопы (в том числе крупнейший в то время в мире телескоп с диаметром зеркала 6 метров), а также выполняться военные заказы. Немаловажным было и то, что генеральный директор нашего объединения, M.П. Панфилов, был лично знаком с Брежневым.

Плакат тех лет.

Сейчас пожарные - это крепкие ребята, знающие своё дело и готовые идти на тушение пожара в любой момент. Но в то время в пожарную команду обычно шли люди, приехавшие в Ленинград из «глубинки», часто не имевшие законченного среднего образования. Платили мало, но в ЛОМО давали койку в общежитии.

Плакат тех лет.

В пожарной охране завода, кроме меня, был еще один еврей – мужчина 45 лет по фамилии Шульман. Как его занесло сюда - не знаю. Относительно своего образования он заявлял, что в школе закончил 9 классов. Правда, когда я его спрашивал что-нибудь из школьного курса, он отвечал: «Мы это не проходили». Шульман всегда прикидывался простачком, хотя ума было достаточно. Любимым выражением Шульмана была смешная прибаутка на идише: «Але иден инвалиден, але гоим мишугоим» («Все евреи-инвалиды, а все остальные, не евреи, тоже чокнутые», т.е абсолютно все люди-дефективные). Зарплата у пожарныx была низкая, повысить её было нельзя, поэтому администрация завода выдавала надбавки к зарплате - не деньгами, а дефицитными товарами. Идея работала- люди были довольны.

Например, раз в 3 год нам выдавали отрез плотной черной ткани, из которой можно было бесплатно сшить костюм или пальто. Так вот, однажды Шульман, одетый в такой новый костюм, заходит ко мне в кабинет и спрашивает: «Похож я на члена- корреспондента Академии наук?» (член-корреспондент – неполный академик).

Пока я раздумывал, что сказать, он сам себе отвечает: «Конечно-нет… Я больше похож на действительного члена Академии». И я, конечно, вместе с ним рассмеялся. Другой эпизод был связан с проведением политических занятий. В СССР в те годы во всех трудовых коллективах проводились 1-2 раза в месяц в рабочее время политзанятия, на которых специально обученные лекторы идеологически обрабатывали трудящихся. У нас на заводе пожарные обычно на этих занятиях дремали. В тот раз занятие посвящалось теме: «Советская многонациональная культура». В какой-то момент лектор стал перечислять русских советских композиторов: И.Дунаевский (к/ф «Веселые ребята»), М. Блантер («Катюша»), А. Эшпай («Сережка с Малой Бронной»), В. Баснер («На безымянной высоте»), Я. Френкель («Журавли»), М. Фрадкин («У деревни Крюково»), И. Шварц («А годы уходят»), С. Кац («Места партизанские»). И вдруг сонную обстановку нарушил голос Шульмана: «А я думал, что они еврейские композиторы».

Плакат тех лет.

Тут я с ним внутренне согласился - а ведь Шульман-то прав!! Поэтому мне было очень приятно слушать, как этот самый лектор долго выкручивался и доказывал, что, мол, настоящая национальность здесь не имеет значения, хотя до этого он всячески подчеркивал национальную принадлежность тех или иных деятелей искусства.

Плакат тех лет.

Но к сожалению, Шульман недолго удержался на посту пожарного. Язык его сгубил. Выдалась очень снежная зима и крышу трехэтажного здания, где размещалась пожарная охрана, засыпало снегом. Сползание снега со льдом могло привести к несчастным случаям. Начальником пожарной охраны в это время был бывший подполковник, по фамилии Романов, пожилой человек 70-ти лет. Он собрал всех пожарных и попросил очистить крышу, используя пожарную технику. Все согласились. Один Шульман в очень резкой и грубой форме заявил: «Вам надо, Вы и полезайте». Этого терпеть уже было нельзя, и Шульману объявили. что он уволен. Его нездержанность и хамство меня тоже очень задели, и я не стал за него заступаться.

После этого я остался единственным представителем своей национальности в нашей пожарной команде на все последующие девятнадцать лет.